Русские народные сказки

Жили себе бед да баба, и была у них курочка ряба. Снесла курочка яичко: яичко не простое, золотое. Дед бил, бил - не разбил. Баба била, била - не разбила.
Мышка бежала, хвостиком махнула: яичко упало и разбилось.
Дед и баба плачут. Курочка кудахчет: "Не плачь, дед, не плачь, баба. Я снесу вам яичко другое, не золотое - простое".

Посадил дед репку - выросла большая - пребольшая. Стал дед репку из земли тащить: тянет - потянет, вытянуть не может.
Кликнул дед на помощь себе бабку. Ухватилась бабка за дедку, дедка за репку: тянут - потянут, вытянуть не могут.
Позвала бабка внучку. Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут - потянут, вытянуть не могут.
Кликнула внучка Жучку. Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут - потянут, вытянуть не могут.
Кликнула Жучка кошку. Кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут - потянут, вытянуть не могут.
Кликнула тогда кошка мышку. Мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут - потянут - вытащили репку.

Жил-был старик со старухой. Вот и просит старик:
- Испеки мне, старуха, колобок.
- Из чего печь-то? Муки нет.
- Эх, старуха! А ты по коробу помети, по сусекам поскреби - авось муки и наберется.
Старуха так и сделала: намела, наскребла муки, замесила тесто на сметане, скатала колобок, испекла его и положила на окошечко постудить.
Колобок полежал-полежал, да вдруг и покатился — с окна на завалинку, с завалинки на травку, а с травки на дорожку.
Катится колобок по дороге, а навстречу ему - заяц:
- Колобок, колобок! Я тебя съем!
- Не ешь меня, косой зайчик! Я тебе песенку спою.
- Я по коробу метен, по сусеку скребен, на сметане мешен, в печку сажен, на окошке стужен. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, от тебя, зайца, и подавно уйду!
И покатился себе дальше, только заяц его и видел.
Катится колобок по дорожке, а навстречу ему волк:
- Колобок, колобок! Я тебя съем!
- Не ешь меня, серый волк! Я тебе песенку спою!
И запел:
- Я по коробу метен, по сусеку скребен, на сметане мешен, в печку сажен, на окошке стужен. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от зайца ушел. От тебя, волка, и подавно уйду!
И покатился себе дальше, только волк его и видел.
Катится колобок, а навстречу ему медведь:
Колобок, колобок! Я тебя съем.
- Где тебе, косолапому, съесть меня! Послушай-ка лучше, какую я тебе песенку спою.
Запел колобок, а Миша слушает и уши развесил.
- Я по коробу метен, по сусеку скребен, на сметане мешен, в печку сажен, на окошке стужен. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от зайца ушел, я от волка ушел. От тебя, медведь, не хитро уйти!
И опять укатился колобок, только медведь его и видел.
- Здравствуй, колобок! Какой ты хорошенький, пригоженький!
Колобок рад, что его похвалили, вскочил на пенек и запел свою песенку.
А лиса слушает да все ближе подкрадывается.
- Я по коробу метен, по сусеку скребен, на сметане мешен, в печку сажен, на окошке стужен. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от зайца ушел, я от волка ушел, от медведя ушел, от тебя, лиса, и подавно уйду!
- Какая славная песенка! — сказала лиса.
- Но ведь я, колобок, стара стала, плохо слышу; сядь-ка ко мне на мордочку, да пропой еще разок погромче.
Колобок обрадовался, что его песенка понравилась, вскочил лисе на мордочку и запел ту же песню.
- Спасибо, колобок! Славная песенка, еще бы послушала! Сядь-ка на мой язычок да пропой в последний разок, - сказала лиса и высунула свой язык.
Колобок сдуру прыг ей на язык, а лиса - ам его - и скушала.

Стоит в поле теремок. Бежит мимо мышка-норушка. Увидела теремок, остановилась и спрашивает:
- Терем-теремок! Кто в тереме живет?
Никто не отзывается. Стала мышка в тереме жить да поживать.
Прискакала лягушка-квакушка:
- Терем-теремок! Кто в тереме живет?
- Я, мышка-норушка, а ты кто?
- А я лягушка-квакушка.
- Ступай ко мне жить!
Стали они вдвоем жить.
Прибежал зайчик-побегайчик:
- Терем-теремок! Кто в тереме живет?
- Я, мышка-норушка!
- Я, лягушка-квакушка! А ты кто?
- А я зайчик-побегайчик.
- Иди к нам жить!
Заяц скок в теремок! Стали они втроем жить.
Прибежала лисичка-сестричка. Постучала в окошко и спрашивает:
- Терем-теремок! Кто в тереме живет?
- Я, мышка-норушка!
- Я, лягушка-квакушка!
- Я, зайчик-побегайчик. А ты кто?
- А, я лисичка-сестричка.
- Иди к нам жить!
Забралась лисичка в теремок. Стали они вчетвером жить.
Прибежал волчок-серый бочок, заглянул в дверь и спрашивает:
- Терем-теремок! Кто в тереме живет?
- Я, мышка-норушка.
- Я, лягушка-квакушка.
- Я, зайчик-побегайчик.
- Я, лисичка-сестричка. А ты кто?
- А я волчок-серый бочок.
- Иди к нам жить!
Волк и влез в теремок. Стали они впятером жить.
Вот они все в теремке живут, песни поют. Вдруг идет мимо медведь косолапый. Увидел медведь теремок, услыхал песни, остановился и заревел во всю мочь:
- Терем-теремок! Кто в тереме живет?
- Я, мышка-норушка.
- Я, лягушка-квакушка.
- Я, зайчик-побегайчик.
- Я, лисичка-сестричка.
- Я, волчок-серый бочок. А ты кто?
- А я медведь косолапый.
- Иди к нам жить!
Медведь и полез в теремок. Лез-лез, лез-лез - никак не мог влезть и говорит:
- Я лучше у вас на крыше буду жить.
- Да ты нас раздавишь!
- Нет, не раздавлю.
- Ну, так влезай!
Влез медведь на крышу и только уселся - бах! - раздавил теремок. Затрещал теремок, упал на бок и весь развалился. Еле-еле успели из него выскочить: мышка-норушка, лягушка-квакушка, зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка, волчок-серый бочок - все целы и невредимы. Принялись они бревна носить, доски пилить - новый теремок строить. Лучше прежнего выстроили!

Жили в лесу лиса да заяц. У лисы была избушка ледяная, а у зайца – лубяная. Пришла весна, у лисицы изба растаяла, а у зайца стоит по-старому. Завидно стало лисе, попросилась она у зайчика погреться да и выгнала его из избы вон.
Идет зайчик дорогой и плачет, а навстречу ему собаки.
Гав, гав, гав! О чем зайчик плачешь?
- Как же мне не плакать, - говорит зайчик. – Была у меня избушка лубяная, а у лисы – ледяная. Попросилась она ко мне погреться и выгнала меня вон.
- Не плачь, зайчик, - говорят собаки. – Мы ее выгоним!
Подошли к избушке.
- Гав, гав, гав! Поди, лиса, вон!
А она им с печи:
- Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по закоулочкам!
Испугались собаки и пустились бежать что есть духу.
Заплакал зайчик и пошел опять по дороге. Попался ему медведь.
-О чем зайчик плачешь?
- Как же мне, Мишенька, не плакать: была у меня избушка лубяная, а у лисы – ледяная. Попросилась она ко мне да меня же и выгнала.
- Не плачь, зайчик, - говорит медведь. – Пойдем, я ее выгоню!
- Нет, не выгонишь.
- Нет, выгоню!
Подошли гнать лису.
- Поди, лиса, вон! – зарычал медведь.
А она с печи:
- Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по закоулочкам!
Убежал со страху и медведь.
Идет опять зайчик и плачет. Шел- шел, идет ему навстречу петух с косой.
-О чем зайчик плачешь?
- Как же мне не плакать: была у меня избушка лубяная, а у лисы – ледяная. Попросилась она ко мне да меня и выгнала.
- Не плачь, зайчик. – Пойдем, я ее выгоню!
- Нет, не выгонишь. Собаки гнали – не выгнали, медведь гнал – не выгнал, и ты не выгонишь!
- Нет, выгоню!
Подошли к избушке.
- Кукареку! – что есть сил запел петух. – Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!
Выбежала лисица посмотреть, что за зверь пришел. Бросился на нее петух да и зарубил косой.
И стали с той поры петушок с зайчиком жить – поживать да добра наживать.

Жили-были дедушка и бабушка. Была у них внучка Машенька. Собрались раз подружки в лес - по грибы да по ягоды. Пришли звать с собой Машеньку.
- Дедушка, бабушка, - говорит Машенька, - отпустите меня в лес с подружками!
Дедушка с бабушкой отвечают:
- Иди, только смотри, от подружек не отставай - не то заблудишься.
Пришли девушки в лес, стали собирать грибы да ягоды. Вот Машенька - деревцо за деревцо, кустик за кустик - и ушла далеко-далеко от подружек. Стала она аукаться, стала их звать. А подружки не слышат, не отзываются. Ходила, ходила Машенька по лесу - совсем заблудилась. Пришла она в самую глушь, в самую чащу. Видит: стоит избушка. Постучала Машенька в дверь - не отвечают. Толкнула она дверь - дверь и открылась.
Вошла Машенька в избушку, села у окна на лавочку. Села и думает: "Кто же здесь живет? Почему никого не видно?" А в той избушке жил большущий медведь. Только его тогда дома не было: он по лесу ходил. Вернулся вечером медведь, увидел Машеньку, обрадовался. - Ага, - говорит, - теперь не отпущу тебя! Будешь у меня жить. Будешь печку топить, будешь кашу варить, меня кашей кормить.
Потужила Маша, погоревала, да ничего не поделаешь. Стала она жить у медведя в избушке. Медведь на целый день уйдет в лес, а Машеньке наказывает никуда без него из избушки не выходить.
- А если уйдешь, - говорит, - все равно поймаю и тогда уж съем!
Стала Машенька думать, как ей от медведя убежать. Кругом лес, а в какую сторону идти - не знает, спросить не у кого. Думала она, думала и придумала.
Приходит раз медведь из леса, а Машенька и говорит ему:
- Медведь, медведь, отпусти меня на денек в деревню: я бабушке да дедушке гостинцев снесу.
- Нет, - говорит медведь, - ты в лесу заблудишься. Давай гостинцы, я их сам отнесу.
А Машеньке того и надо! Напекла она пирожков, достала большой-пребольшой короб и говорит медведю:
- Вот, смотри: я в этот короб положу пирожки, а ты отнеси их дедушке да бабушке. Да помни: короб по дороге не открывай, пирожки не вынимай. Я на дубок влезу, за тобой следить буду!
- Ладно, - отвечает медведь, - давай короб!
Машенька говорит:
- Выйди на крылечко, посмотри: не идет ли дождик!
Только медведь вышел на крылечко, Машенька сейчас же залезла в короб, а на голову себе блюдо с пирожками поставила.
Вернулся медведь, видит: короб готов. Взвалил его на спину и пошел в деревню.
Идет медведь между елками, бредет медведь между березками, в овражки спускается, на пригорки поднимается. Шел-шел, устал и говорит:
- Сяду на пенек, съем пирожок!
А Машенька из короба:
- Вижу, вижу! Не садись на пенек, не ешь пирожок! Неси бабушке, неси дедушке!
- Ишь, какая глазастая, - говорит медведь, - все видит! - Поднял короб и пошел дальше. Шел-шел, шел-шел, остановился, сел и говорит:
- Сяду на пенек, съем пирожок!
А Машенька из короба опять:
- Вижу, вижу! Не садись на пенек, не ешь пирожок! Неси бабушке, неси дедушке!
Удивился медведь:
- Вот какая хитрая! Высоко сидит, далеко глядит!
Встал и пошел скорее. Пришел в деревню, нашел дом, где дедушка с бабушкой жили, и давай изо всех сил стучать в ворота:
- Тук-тук тук! Отпирайте, открывайте! Я вам от Машеньки гостинцев принес.
А собаки почуяли медведя и бросились на него. Со всех дворов бегут, лают. Испугался медведь, поставил короб у ворот и пустился в лес без оглядки. Вышли тут бабушка да дедушка к воротам. Видят: короб стоит.
- Что это в коробе? - говорит бабушка.
А дедушка поднял крышку, смотрит и глазам своим не верит: в коробе Машенька сидит - живехонька и здоровехонька.
Обрадовались дедушка да бабушка. Стали Машеньку обнимать, целовать, умницей называть.

У лисы была с журавлем дружба. Вот и зовет она журавля к себе в гости:
- Приходи, куманек, приходи, дорогой. Угощу тебя на славу.
Пришел журавль к лисе в гости, а она наварила манной каши, размазала по тарелке да и потчует:
- Славная каша. Кушай, голубчик – куманек!
Журавль по тарелке носом – хлоп – хлоп: ничего не попадает. А лиса лижет себе да лижет кашку, всю и съела. Съела да и говорит:
- Не обессудь, куманек, больше потчевать нечем.
- Спасибо, кума, и на этом. Приходи и ты ко мне в гости.
Вот приходит лиса к журавлю в гости. А журавль приготовил окрошку, налил в кувшин с узким – узким горлышком да и говорит:
- Кушай, кумушка, на здоровье, хорошая окрошка, сам делал.
Ходит лиса вокруг кувшина, и так зайдет, и так лизнет, и понюхает, а достать окрошки не может: не лезет голова в кувшин. А журавль клюет себе да клюет, пока все не съел.
- Не обессудь, кумушка, - говорит, - больше потчевать нечем.
Ушла лиса голодная и сердитая. С тех пор у нее с журавлем и дружба врозь.

Подружился медведь с мужиком, и вздумали они репу сеять. А мужик был хитрый.
- Мне, - говорит, - брать корешок, а тебе, Миша, вершок.
Выросла у них репа, да такая славная – крупная, сладкая. Взял себе мужик корешки, а Мише отдал вершки. Поворчал Миша, да делать нечего.
«В другой раз умнее буду, - думает он про себя. – Когда будем еще что-нибудь сеять, уж меня так не проведет мужик».
Вот на другой год и говорит мужик медведю:
- Давай, Миша, опять вместе сеять.
- Ладно, - говорит медведь, только теперь ты себе бери вершки, а мне отдай корешки, так-то лучше будет.
- Ну что ж! – говорит мужик. – Пусть будет по-твоему.
И посеяли они пшеницу.
Хорошая пшеница уродилась. Мужик взял себе по уговору вершки, а Мише отдал корешки. Намолотил мужик пшеницы, напек себе ситников да лепешек, а Миша опять остался ни с чем. Рассердился он на мужика и не стал больше с ним дружбу водить.

Давно это было. Жила на свете мачеха. Было у неё две дочери: родная и падчерица. Родная что сделает, за всё её гладят по головке да приговаривают “умница”! А падчерица, как ни угождает, ничем не угодит – всё не так, всё худо, а, надо правду сказать, девочка была золото: в хороших руках она бы как сыр в масле каталась, а у мачехи каждый день слезами заливается. Что делать!..
Ветер хоть пошумит, да затихнет, сварливая баба расходится – не скоро уймешь: всё будет придумывать да зубы чесать. И придумала мачеха падчерицу со двора согнать.
Вот и говорит она мужу:
- Вези, старик, её куда хочешь, чтобы мои глаза её не видали, чтобы мои уши о ней не слыхали. Да не вози к родным в тёплую хату, а в чистое поле, на трескуч мороз.
Заплакал, затужил старик, да нечего делать, посадил дочку в сани, хотел прикрыть попонкой, да и то побоялся, так и повёз, бездомную, в чистое поле. Свалил в сугроб, перекрестился, а сам поскорее домой, чтобы глаза не видали дочериной смерти.
Осталась бедненькая, трясётся, плачет. Вдруг слышит: невдалеке Морозко потрескивает, с ёлки на ёлку поскакивает, поскакивает да пощелкивает.
Вот очутился он на той сосне, под которой девица сидит. Пощелкивает, поскакивает, на красную девицу поглядывает.
- Девица, девица, я – Мороз Красный Нос!
- Добро пожаловать, Мороз! Знать, бог тебя принес по мою душу грешную!
- Тепло ли тебе, девица?
- Тепло, тепло, батюшка Морозушко!
Ниже спустился Морозко, сильнее затрещал и защипал. Опять спрашивает:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
Сильно знобит девицу, чуть дух переводит она, но ещё говорит:
- Тепло, Морозушко, тепло, батюшка!
Пуще затрещал и сильнее защёлкал Морозко.
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?
Девица окостенела и говорит чуть слышно:
- Ой, тепло, голубчик Морозко!
Полюбились Морозке ее ласковые речи: сжалился он над ней и окутал её шубами, отогрел одеялами да принёс ей сундук, полный всякого приданого, а потом подарил ей платье, шитое серебром и золотом. Надела она его и стала такая красавица, такая нарядница! Сидит и песенки попевает.
А мачеха по ней поминки справляет: блинов напекла.
- Поезжай, старик, дочь свою хоронить.
Поехал старик.
А собачка под столом:
- Тяв! Тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, старухину женихи не берут!
- Молчи, дура! Вот тебе блинок. Скажи: старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут.
Собачка съела блин да опять:
- Тяв ! Тяв ! Старикову дочь в злате, в серебре везут, старухину женихи не берут
Старуха собачонке уж и блины давала, и била её, она всё своё:
- Старикову дочь в злате, в серебре везут, старухину женихи не возьмут!
Скрипнули ворота, растворились двери, несут сундук высокий, тяжёлый, идет падчерица в злате да в серебре – так и сияет!
Мачеха глянула – и руки врозь!
- Старик, старик, запрягай других лошадей, вези и мою дочь!
Посади её на тоже поле, на тоже место.
Повёз старик старухину дочь на то же поле, посадил на тоже место.
Вот и пришел Мороз Красный Нос, поглядел на свою гостью и стал её спрашивать:
- Тепло ли тебе, девица?
- Убирайся ты! – отвечала ему старухина дочь. – Иль ты ослеп, не видишь, что у меня руки и ноги окостенели!
Попрыгал, поскакал Морозко, а хороших речей так и не дождался, рассердился, схватил её и заморозил.
- Пора, старик, за дочкой ехать. Запрягай-ка лихих коней, да смотри саней не повали, сундук не оброни!
А собачка под столом:
- Тяв! Тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной в мешке косточки везут!
- Не ври! На пирог, скажи: старухину в злате, в серебре везут.
Растворились ворота, выбежала старуха встречать дочку родную, да вместо неё обняла холодное тело. Заплакала, заголосила, да поздно.

Жили старичок со старушкою. Были у них дочка да сынок маленькие.
- Дочка, а дочка! - говорит мать.- Мы с отцом пойдем на работу, принесем тебе булочку, сошьем платьице, купим платочек. Смотри, будь умница: береги братца, не ходи со двора.
Старшие ушли, а девочка забыла, что ей приказывали, посадила братца на травку под окошком, а сама побежала на улицу с подругами играть.
Вдруг налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика и унесли на крыльях. Пришла девочка, глядь - братца нет! Ахнула, кинулась туда- сюда - нигде нет! Кликала, заливалась слезами, причитала, что худо будет ей от отца с матерью, - не откликнулся братец!
Выбежала она в чистое поле и видит: метнулись вдали гуси- лебеди и пропали за темным лесом.
А гуси-лебеди эти давно себе дурную славу нажили: маленьких детей таскали. Поняла девочка, что унесли они её братца, и бросилась их догонять.Бежала- бежала, видит – печка стоит.
- Печка, а печка! Скажи, куда гуси полетели?
- Съешь моего ржаного пирожка, тогда скажу.
- О, у моего батюшки пшеничные не едятся!
Печь не сказала.
Побежала девочка дальше. Стоит яблоня.
- Яблонька, яблонька! Скажи, куда гуси полетели?
- Съешь моего лесного яблочка, тогда скажу.
- Вот ещё, у моего батюшки и садовые не едятся!
Побежала девочка дальше, стоит молочная река, кисельные берега.
- Молочная речка, кисельные берега! Куда гуси полетели?
- Съешь моего простого кисельку с молоком – скажу.
- Как бы не так, у моего батюшки и сливочки не едятся!
Долго бы пришлось ей бегать по полям и бродить по лесу, да, к счастью, попался ей ёж. Хотела она его толкнуть, но побоялась наколоться и спрашивает:
- Ёжик, ёжик! Не видал ли, куда гуси полетели?
- Вон туда! – указал ёжик.
Побежала девочка, куда ёж указал. Видит – стоит избушка на курьих ножках, стоит- поворачивается.
В избушке сидит Баба-яга, сидит и братец на лавочке, золотыми яблочками играет.
Увидала его сестра, подкралась тихонько, схватила да бежать. А гуси за нею в погоню летят. Вот-вот нагонят. Куда деться?
Бежит молочная речка, кисельные берега.
- Речка- матушка, спрячь меня!
- Съешь моего киселька!
Нечего делать – съела.
Посадила речка её под бережок; гуси пролетели мимо.
Поблагодарила девочка речку и опять побежала с братцем, а гуси воротились, летят навстречу.
Что делать?.. Беда! Стоит яблоня.
- Яблонька- матушка, спрячь меня!
- Съешь моего лесного яблочка!
Нечего делать – съела. Заслонила её яблонька веточками, прикрыла листиками. Пролетели гуси и не видали.
Вышла девочка и опять бежит с братцем, а гуси увидали да за ней. Совсем налетают, уж крыльями бьют, того и гляди – из рук вырвут! К счастью, на дороге – печка.
- Сударыня печка, спрячь меня!
- Съешь моего ржаного пирожка!
Девочка поскорей пирожки в рот, а сама – в печь, села в устьице. Гуси полетали- полетали, покричали- покричали да ни с чем и улетели. А она побежала домой, да хорошо ещё, что успела прибежать вовремя, пока отца с матерью не было, а тут и они домой вернулись.

Жили на свете старик со старухой. Жили они хорошо, да вот горе: не было у них детей. Сильно тужили старики, что под старость пришлось им одиноким век коротать, да ничего не поделаешь. Только у них и радости было что, на чужих детей глядючи, утешаться.
Вот раз зимой сидят старик со старухой под окном и смотрят, как на улице ребятишки в снежки играют. А снег только что выпал, белый такой, рыхлый. Закончили ребята в снежки играть и стали из снега бабу лепить. Старик и говорит:
- А что, старуха, не пойти ли и нам на улицу, будем и мы бабу лепить.
- Что ж, пойдём разгуляемся на старость! Только на что тебе бабу? Слепим лучше себе дитя из снега, коли бог живого нам не дал.
- Что правда, то правда, - говорит старик, взял шапку и пошёл на улицу.
Принялись старики лепить дитя из снега. Слепили туловище с ручками и с ножками, наложили сверху круглый ком снега и вылепили из него головку.
- Бог в помощь! – кричит кто-то, проходя мимо.
- Спасибо, - отвечает старик.
- Божья помощь на всё хороша, - говорит старуха.
- Что это вы делаете?
- Да вот, что видишь: Снегурочку! – сказали, а сами опять за дело.
Вот вылепили они носик и подбородок, сделали две ямочки на лице, и только что старик прочертил ротик, как вдруг из него теплом пахнуло. Смотрят старики: ямочки на лице стали уж навыкате, и из них проглядывают голубенькие глазки, а потом и малиновые губки улыбаются.
“ Что это, господи! Не наваждение ли какое?”- думает старик.
А кукла наклоняет к нему свою головку, точно живая, и шевелит ручками и ножками в снегу, словно грудное дитя в пелёнках.
Задрожала старуха от радости и бросилась обнимать Снегурочку.
- Ах ты, моя Снегурочка дорогая! – говорит старуха, обнимая своё нежданное дитя, и побежала с ним в избу.
Растёт Снегурочка не по дням, а по часам, и что ни день, то всё лучше.
Старик со старухой не нарадуются на неё. И весело стало у них в доме. Девушки с села приходят забавлять бабушкину дочку: разговаривают с нею, поют ей песни, играют с нею во всякие игры, учат всему, как что у них ведётся.
А Снегурочка такая смышленая: всё примечает и перенимает. И стала она за зиму точно девочка лет тринадцати: всё разумеет, обо всём говорит, и таким сладким голосом, что заслушаешься. А собою она - беленькая, как снег, глазки, как незабудки; светло-русая коса до пояса, одного румянца только нет вовсе, словно живой кровинки в теле нет. И все не налюбуются Снегурочкою. Старушка же в ней и души не чает.
- Вот, - говорит она мужу, - даровал-таки нам бог радость на старость!
Прошла зима. Заиграло на небе весеннее солнце и пригрело землю. По проталинам зазеленела травка, и запел жаворонок.
Стали красны девицы хороводы по селу водить да песни петь. А Снегурочка что-то скучна стала.
- Что с тобою, дитя моё? – говорит ей старуха. – Не больна ли ты?
А Снегурочка отвечает ей всякий раз:
- Ничего, матушка, я здорова.
Сошёл последний снег. Зацвели сады и луга, запел соловей и всякая птица, и всё в божьем мире стало живей и веселей. Снегурочка ещё сильней скучать стала и всё прячется от солнца в тень. А в дождик и сумрак она веселей становится.
А раз, как надвинулась серая туча да посыпала крупным градом, Снегурочка так обрадовалась, как иная не была бы рада и жемчугу перекатному. Когда же опять припекло солнце и град растаял, Снегурочка плакала по нем, да так сильно, как будто сама хотела разлиться слезами.
Вот и весна прошла, настал Иванов день. Собрались девушки из села на гулянье в рощу, зашли к Снегурочке и пристали к старухе:
- Пусти да пусти с нами Снегурочку!
Старухе сначала не хотелось пускать её, но потом подумала: “Авось разгуляется Снегурочка!” – и отпустила её с подругами в лес на гулянье.
Пришли они в лес, и пошло у них тут веселье: вили венки, вязали пучки из цветов и распевали веселые песни. А когда закатилось солнце, девушки разложили костер из мелкого хвороста, зажгли его и все в венках стали в ряд одна за другою, а Снегурочку поставили позади всех.
- Смотри же, сказали они, - как мы побежим, так же ты беги следом за нами, не отставай!
Вот стали девушки прыгать через костер.
Вдруг что-то позади их зашумело и жалобно так простонало “ау!”. Оглянулись они в испуге – нет никого.
Смотрят друг на дружку и не видят между собою Снегурочки.
- А! Верно, она спряталась, шалунья.
И разбежались искать её, но никак не могут найти: кличут, аукают - не отзывается.
- Куда бы это она делась? Видно, домой убежала, - сказали они и пошли в село, но Снегурочки и в селе не было.
Искали её на другой день, искали на третий. Исходили всю рощу – кустик за кустик, деревцо за деревцо – нет Снегурочки. И след простыл!
Долго горевали старик со старухою и плакали по своей дочке.
Куда ж делась Снегурочка? Лютый ли зверь уволок её в дремучий лес или хищная птица унесла к синему морю? Когда Снегурочка побежала за подружками и прыгнула в огонь - потянулась она вверх лёгким паром, свилась в тонкое облачко и полетела в высоту поднебесную.

У бедной вдовы была дочка Хаврошечка.
Жили они счастливо, да пришла беда: захворала вдова и умерла, оставив дочку сиротой. Взяла к себе девочку тетка, а у тетки-то у самой было три дочки: старшая - Одноглазка, средняя - Двуглазка, а младшая – Трехглазка.
Плохо жилось Крошечке – Хаврошечке: одевали ее в лохмотья, над работой морили, куском хлеба попрекали.
Совсем бы беда была сиротинушке, если бы не осталась ей после матушки родимой корова, которая ей во всем помогала.
Задаст, бывало, тетка Крошечке – Хаврошечке напрясть, наткать, набелить полотна, а девушка пойдет в поле, обнимет свою коровушку и скажет ей:
- Коровушка- буренушка! Приказала мне тетка напрясть, наткать, набелить полотна, помоги мне.
А коровушка ей в ответ:
- Влезь ко мне в одно ушко, а в другое вылезь – все будет сделано.
Вылезет Хаврошечка из ушка, а у нее уж все готово: и наткано, и набелено, и скатано.
Тетка только дивится, когда Хаврошечка все это делать успевает. Попрячет все в сундук, а ей еще больше работы задаст.
Но сколько бы она ей ни давала работы, Хаврошечка все делала к сроку.
Задумала тетка узнать, кто сироте помогает. Вот зовет она к себе старшую дочь Одноглазку и говорит ей:
-Дочка моя, милая! Погляди, кто сироте помогает, кто ей ткет и прядет.
Пошла Хаврошечка в поле, Одноглазка с ней вместе увязалась. Легла в поле на травку под кустик, а Хаврошечка села рядом и приговаривает:
- Спи, глазок, усни, глазок!
Одноглазка заснула. Пока она спала, коровушка всю Хаврошечкину работу сделала.
Пришли девушки домой. Спрашивает мать Одноглазку:
- Ну, говори, дочка, что ты видела?
А дочка ей отвечает:
- Прости, матушка, разморилась я на солнце, заснула и ничего не видела.
Рассердилась мать. На другой день послала среднюю дочь – Двуглазку.
Эта тоже улеглась в тени под кустом, приказанье матери забыла. Лежит, дремлет, а Хаврошечка ей приговаривает:
- Спи, глазок, спи, другой!
Коровушка всю работу сделала, а Двуглазка все спит.
Разбудила ее Хаврошечка:
- Пойдем, - говорит, - домой пора. Я всю работу сделала.
Не узнала и от второй дочери тетка, кто сироте помогает. Рассердилась она и послала на третий день свою младшую дочь – Трехглазку.
Пришли девушки в поле. Посидела, походила Трехглазка, а потом легла под кустик, лежит – потягивается, а Хаврошечка приговаривает:
- Спи, глазок, спи, другой! – А про третий забыла.
Два глазка заснули, а третий все видел.
Пришла Трехглазка домой и рассказала матери все, что видела.
Пошла тетка к мужу и говорит ему:
- Ступай, режь, корову!
- Что ты, жена, выдумала? Корова хорошая, жалко.
- Слушать ничего не хочу, режь.
Пошел он нож точить, а Хаврошечка кинулась к своей коровушке, обнимает ее, сама слезами обливается:
- Коровушка – буренушка! Хотят тебя колоть. С кем я теперь, сиротинушка, останусь.
- Не плачь, девица! Слушай, что я тебе скажу: ты моего мяса не ешь, косточки мои собери и зарой их в саду. Да помни, каждый день их ключевой водой поливать надо.
Радуется тетка, что теперь некому Хаврошечке помогать и вволю над ней потешается.
А Хаврочешка сделала так, как коровушка ей приказала: мяса ее не ела, косточки в саду зарыла и каждый день ключевой водой поливала.
Выросла у нее в саду яблоня, густая, развесистая, висят на ней яблочки наливные. Всякий, кто мимо идет, останавливается – любуется.
Случилось раз, гуляли в саду девушки, а мимо сада ехал богатый барин, молодой красавец.
Увидел он чудные яблочки и говорит девушкам:
- Здравствуйте, девицы – красавицы! Хороши у вас яблочки! Которая из вас мне яблочко даст, ту я замуж возьму.
Кинулись сестры к яблоне, а ветки с яблоками все высоко - высоко поднялись.
Прыгают - прыгают сестры вокруг деревца, а яблочка достать не могут.
А подошла Хаврошечка к деревцу, веточки к ней сами наклонились, яблочки сами в ручки ей падают.
Подала она яблоко барину, взял он ее за руку белую, посадил с собой рядом в коляску и увез к себе от злой тетки.
Вышла Хаврошечка за барина замуж, и стали они жить – поживать да добра наживать.